Светлана полюбила его сразу и бесповоротно, раз и навсегда решив, что они созданы друг для друга. Она с головой окунулась в пучину действительно всепоглощающей страсти к этому человеку. Он стал для нее всем. Его голос, его слова, руки, движения, каждая черточка, каждая деталь были многократно пересказаны мне во всех подробностях своего совершенства. Они были дороги, любимы и окутаны ореолом возвышенной прелести любовного ослепления. Я слушала ее и представляла красавца, косая сажень в плечах, стройного, улыбчивого и кроткого богатыря, похожего на супермена из голливудского фильма. И была неприятно поражена, увидев маленького щуплого паренька, с красными бегающими глазками, угловатого, суетящегося, какого-то немного пришибленного, но при этом ядовито-остроумного и насмешливо-внимательного к каждому слову нашей беседы, казалось, всматривающегося в самое твое нутро. Потом я узнала, что он нигде не работает, колется, и у него бывают срывы. И поняла, что подругу надо спасать. Вот уж поистине, любовь зла…

Я начала читать ей морали. Сначала робко, намеками, но после того, как она их совершенно проигнорировала, настойчиво и многократно.

Я любила Светку, мы вместе выросли, она была увлекающейся, легкомысленной и доброй. Мне все время казалось, что ей нужен кто-то, кто направлял бы движение ее жизненной лодки, чтоб та не села на мель или не напоролась на айсберг. До сих пор мои советы были для нее авторитетным житейским мнением, к которому она прислушивалась, следовала и доверяла.

Но в этот раз что-то в голове у подруги перемкнуло. Она не воспринимала ни одного моего слова, сказанного о Паше, если это слово было отрицательным. Словно уши заткнула.

- Света, он наркоман! Ты что замуж за него собралась?
- Я люблю его. А он любит меня. И он бросит это. Ради нашей любви. Я знаю. Я его спасу, - с воодушевлением как молитву повторяла она на мои грозно расширенные глаза.

А потом Света пропала. От ее мамы я узнала, что вместе с Пашей они уехали к его родителям в Нижний Новгород.

Прошло пять лет. От подруги ни строчки, как в воду канула. Ее мама каждый раз, словно автоответчик, на мои вопросы произносила одну и ту же монотонную фразу:

- У Светочки все в порядке. Она обещала приехать на Новый год…

Но ни на этот, ни на следующий Новый год, ни на Восьмое марта, ни на Пасху Светочка не приезжала. Не писала, не звонила…

Житейские заботы, семья, перипетии другого порядка отвлекли меня от мыслей о судьбе моей подруги, мы переехали в другой район города. Но изначально намеченные свыше точки жизненных пересечений никому из нас не суждено проскочить просто так, пока мы не выполним заложенную в них программу и не поймем истинный смысл этих соприкосновений...

И жизнь возвращает нас к ним, чтоб мы отработали их до конца.

Это произошло 14 февраля. Как раз в день всех влюбленных Я возвращалась из районного суда, который после полугодовых проволочек, наконец, официально констатировал гибель моей семьи. Нас развели, любовная лодка, удачно выдерживающая непогоды бытовых неурядиц, разбилась о рифы невидимых на первый взгляд психологических несовместимостей, которые больше не давали нам жить. Мы так старались друг друга переделать, подстроить под себя, что пропасть разделяющая наши ожидания  и реальную потребность в человеческом тепле и участии оказалась так велика, что в целях обоюдного выживания ничего больше не оставалось, как только категорически расстаться. Что мы и сделали.

Сами посудите, в каком я была состоянии... Как себя чувствует человек в минуты поражений? Вот и мне было не по себе. Невидящими глазами смотрела я на текущую мимо толпу, какое им было дело до состояния моей души. Машинально вошла в троллейбус, села у окна, уставилась на грязные сугробы обочины, которые словно куски разрезанного слоеного пирога обрамляли узкие тротуары, вырезанные снегоуборочными машинами. Я больше не могла думать, вспоминать, корить себя, мучиться, хотелось только за что-то зацепиться взглядом и отвлечься.

Посмотрела по сторонам. Напротив сидела маленькая какого-то синюшного цвета женщина в старомодной вязаной шапочке, натянутой почти на глаза, и тонком демисезонном пальто. Руки ее, вытянутые на колени, были какого-то отвратительно сине-красного цвета, мелко дрожали и казались неестественно длинными, словно не помещались в коротких рукавах пальто. Худые и морщинистые, как у старушки. Но женщина была молодой, я это чувствовала. Просто вся ее согнутая пополам фигура, опущенные плечи концентрировали в себе какую-то глубокую знакомую до боли оглушительную печаль. Мне показалось, что я где-то уже ее видела. В переходе что ли, с табличкой на груди, которую порой вешают попрошайки для пущей убедительности? Едва уловимые флюиды молодости витали над ней, как будто споря с ее старушечьей нищенской внешностью.

Она подняла глаза, и я задохнулась от неожиданности. Это была Света.

- Привет, Ирчик, - просто сказала она, будто мы виделись с ней вчера.

Я открыла было рот, чтоб засыпать ее вопросами, но видимо выражение моего лица невозможно было истолковать иначе, чем оно было истолковано, потому Света опередила меня:
- Ты была права. Паша умер вчера. А я… Извини, я выхожу. Может, увидимся. Маме не звони, она не знает.
Она выскочила на улицу и почти побежала прочь. Троллейбус заскрипел проводами, поворачивая на скользкой дороге, и я увидела, как Света скрылась в подъезде угловой пятиэтажки. Я даже ничего не успела ей сказать.
Мысли о моей собственной многострадальной судьбе куда-то улетучились. Потому что в принципе у меня все было в порядке. Все живы, здоровы, как-то привыкнем, найдемся, утешимся. А вот Света. Я полночи не могла найти себе места, думая о ней. А утром отправилась к тому дому, в котором она скрылась, с твердым решением, заходить в каждую квартиру, пока не найду ее.

Впрочем, я нашла ее очень быстро.

У подъезда стоял милицейский уазик и толпился народ.

- Вы не знаете, в какой квартире живет Светлана Кружаева? - спросила я у старушек, оживленно и взволнованно о чем-то говорящих.
- Нет ее, Светланы, дочка, царство ей небесное. И Пашку не успела похоронить, как сама представилась.

Так я узнала, что Света умерла от передозировки наркотиков. Утром ее обнаружила соседка, которая пришла помочь с похоронами. Найдя в квартире двух мертвецов, соседка с истошным криком бросилась звать на помощь. Света была еще теплой. Но помочь ей уже не смогли. Случайно ли это произошло или нарочно, теперь одному Богу известно. Но факт остается фактом. Светки больше нет.

И я сижу на кухне, курю одну за другой, и думаю о нашей дурацкой бабьей доле, которая ловит нас в липкие сети слепой любви. Любви, самоуверенно считающей, что ей по силам все.

И понимаю, что иногда мы видим в любимых не то, что есть на самом деле, а то, что хотим видеть, закрывая глаза на их недостатки и даже пороки, и приписывая им достоинства, которых не существует. Потому что мы любим, и любимый человек кажется нам самым лучшим человеком на свете.

Разве задумывается кто-то над тем, что произойдет после того, как первые порывы страсти утихнут, и жизнь войдет в стабильное русло обычной повторяемости буден, когда обнажаться истинные лица наших любимых. Приходит время, и мы вдруг с ужасом понимаем, что наши благие намерения изменить своих возлюбленных, так и остались благими намерениями. Потому что сделать это практически невозможно, пока они сами этого не захотят.

Неблагодарное это дело - наставлять кого-то на путь истинный. Особенно, если тебя об этом никто не просит. Я, конечно, не исключаю возможности, что ваш возлюбленный, зная свои слабости и свою неспособность с ними в одиночку бороться, искренне обратиться к вам за помощью: "Дорогая, возьми большую плеть, и если я буду плохо себя вести, стегай меня больно и жестоко по самым открытым местам, чтоб я знал свое место и не распускался бы!" - вот тогда с полным правом вы можете командовать, казнить и миловать. Управлять... Хотя не факт, что в следующий раз ваш любимый не увидит в вас своего врага, подстерегающего и контролирующего каждый его шаг. И не удерет в кусты, где тайком будет предаваться своей пагубной страсти, от которой вы так хотите его избавить.

НО скажите, скольких алкоголиков вылечила любовь? Наверное, можно перечислить по пальцам. А наркоманов? А преступников?

Есть, конечно, счастливые исключения, но, по большому счету, исцелению их способствовала не столько жертвенная любовь, сколько желание самого пациента, понимание того, что если он сам не справиться со своим злом, сам не захочет от него избавиться, никто не сможет этого сделать, даже самый талантливый экстрасенс и целитель. Не говоря уж о любимой женщине.

Человек слаб. Иногда настолько слаб, что не способен отказаться от привычки прятаться от проблем в какой угодно омут страстей, только бы их не решать. Эта пагубная привычка дает ему иллюзию стабильности, но в то же время роет ему могилу. Превращая в раба. А рядом с ним в такого же раба превращается и любимый человек, который связал себя обязательствами жертвенной любви и возложил на себя великую миссию исцеления.

Неужели любимые обречены на то, чтоб стать двойниками? "Муж и жена - одна сатана", - говорят в народе. И если кто-то из них, паче чаяния, окажется ангелом, то тешить себя иллюзией, что глядя на вас возвысится так же и ваша половинка, дело неблагодарное. Готовы ли вы положить свою жизнь на этот сомнительный алтарь любви? Не обманываете ли вы сами себя? Способны ли отличить то, что можете изменить, от того, что изменить не в силах. Если да! То боритесь, и даст Бог, ваши усилия вознаградятся его исцелением.

Но в любом случае вам нужно быть готовой к тому, что попытка окажется напрасной. Если же вы сомневаетесь, лучше сначала найдите себе помощника и союзника в лице того, кого вы намерены исцелять. И тогда, быть может, не придется исцелять вас саму…

Источник