Кто я? Где я? Какой я?

Если взять всю психологическую практику, то две основные проблемы, с которыми приходится работать — это налаживание отношений и неуверенность в себе. Да и то, трудности в отношениях — это, как правило, следствие нарушенной самооценки. А стало быть каждый раз все сводится к тому, чтобы научить человека трезво смотреть на себя и свойства своей личности, примирить его с собой.

 

Но вот как раз здесь начинается самая путаница — что же считать собой, что взять за точку отсчета, когда в голове такая путаница? Это сродни вопросу о счастье — ответ вроде бы и очевиден, но не так прост, если задуматься серьезно.

 

Сложность этого вопроса состоит в том, что при взгляде внутрь себя, там обнаруживается сплошной кавардак. Интроверты знают свой мир чуть лучше экстравертов, но слишком склонны себя запутывать. Экстраверты вроде бы и способны взглянуть на себя по-простому, но находят внутри такую неразбериху, что быстро отказываются от этой затеи.

 

В итоге, те и другие вынуждены воспринимать себя как непознаваемую данность, как некую аморфную сущность, которая выражает себя в мыслях, чувствах и поступках. А постоянство ее реакций считают своим характером, своей индивидуальностью и очень радуются, когда эта неконтролируемая индивидуальность вызывает всеобщее одобрение, и настолько же глубоко огорчаются, когда она не находит у окружающих должного понимания.

 

Это и есть фундамент самооценки — насколько «Я» соответствую тому, что от меня ждут. Хотя вернее было бы сказать, что это не самооценка, а ее отсутствие, ведь если не я «сам» себя оцениваю, то это и не САМОоценка, да? Это — МЕНЯоценка…

 

Нас учат стремиться к этому соответствию, что приводит к весьма печальным последствиям. Вместо того, чтобы искать себе в жизни такое место, которое бы соответствовало нашей сущности, мы ищем способа переделать свою сущность под имеющиеся социальные требования и возможности. Отсюда и начинается внутренний разлад и указанная путаница — очень скоро человек вообще забывает, кто он есть, какой он есть и чего хочет от жизни.

То, что я о себе думаю — это не то, что я чувствую. То, что я чувствую — это не то, что я делаю. То, что я делаю, идет вразрез с тем, что я хочу о себе думать…

 

Я — это мое тело
Это самый наивный, но вполне естественный вариант самовосприятия. Свое тело мы каждый день видим во множестве зеркал, и всякий раз — о чудо! — оно демонстрирует безропотное подчинение нашей воле. Захотели поднять руку — подняли. Захотели скорчить гримасу — запросто. Тело самым непосредственным образом реагирует на позывы души, что и создает иллюзию нераздельности или даже тождественности с «Я».

Взрослый человек так и говорит — «Я иду», «Я ем», «Я дышу», «Я мерзну». И когда тело испытывает тот или иной дискомфорт, он констатирует — «Мне плохо, я страдаю». Но ведь на самом-то деле плохо не «Мне», а только моему телу…

Ребенок в первые месяцы жизни воспринимает свое тело, как что-то инородное, внешнее. Он играет со своими руками, как если бы они были погремушками, и только спустя некоторое время замечает разницу между своими конечностями и предметами окружающего мира. Взрослый человек может воскресить в памяти подобные переживания, по аналогии с ощущениями в отсиженной ноге, когда она вроде бы и есть, но воспринимается как чужая.

На самом деле, ощутить отдельность себя от своего тела довольно просто — нужно лишь настроиться на нужный лад и правильно сфокусировать внимание. Например, можно встать под холодный душ и пронаблюдать, что мерзнет именно тело, а «Я» при этом может оставаться в стороне и наблюдать за процессом. Возможно, поймать нужный настрой с первого раза не получится, но не с первого, так со второго — ничего сложного тут нет.

Провести такое отделение себя от своего тела очень важно и интересно, поскольку позволяет в дальнейшем относиться к телесному дискомфорту более философски и сохранять душевное равновесие, даже когда телу не вполне уютно. То есть, можно страдать от голода, а можно иметь в виду, что телу хочется перекусить, и при этом ничуть не страдать. Второй вариант несколько более конструктивен, да?

Еще здесь можно вспомнить про инстинкты, которые на генетическом уровне заложены в организм и никоим образом нам не подчиняются. То есть, мы конечно можем противостоять своим инстинктивным позывам, но власти над ними все равно не имеем, а само это противостояние добром не заканчиваются. Инстинкт — это голос самой жизни, и попытка его заглушить ведет к смерти.

Инстинкты неподвластны нашему «Я», мы можем лишь наблюдать их в явной или косвенной форме. Можно было бы сказать, что «Я» — это мои инстинкты, и это будет хорошей попыткой приблизиться к истине. Основы инстинктивного поведения заложены в нас природой, а не приобретены с воспитанием, поэтому им можно доверять — они не подведут, потому что выражают потребности того, чем вообще является человек.

Но все-таки «Я» — это не мои инстинкты и «Я» — это не мое тело. Физическая оболочка — это скорее одно из условий задачи, которую, придя в этот мир, все мы решаем. Суть же этой задачи и ключ к ее решению кроется в чем-то другом.

Я — это мой ум
Следующий и самый проблемный уровень непонимания — это отождествление себя со своими мыслями, с тем, что происходит на самой поверхности сознания. Здесь срабатывает тот же самый принцип восприятия — «Я есть то, что я контролирую». Способность управлять внутренним диалогом создает иллюзию того, что именно в этом и выражается моя самость, мое «Я». Ведь приписывать себе заслуги и гордиться ими можно только, если они были результатом выражения моей свободной воли, а не животного инстинкта или психологическим автоматизма.

В классической психологии есть понятие «Эго», которое считается центром сознательной части личности, и начинающие любители психологических изысканий легко впадают в заблуждение, что «Я» и Эго — это одно и то же. Но это весьма далеко от истины. Эго — это лишь адаптационный механизм, прослойка между внешним и внутренним миром. Его функция утилитарна, но по странному стечению обстоятельств именно Эго со всеми его противоречиями оказывается во главе угла, что и создает почву для всех психологических проблем.

Метафора из жизни. Мы знаем, что кораблем управляет капитан, и если бы корабль задался вопросом о том, где находится его «Я», то правильным ответом было бы «Я — это капитан» (оставим пока в стороне романтические представления о собственной душе корабля). Но затем происходит странная метаморфоза и корабль вдруг начинает считать, что он — это штурвал, ведь именно движения штурвала вызывают смену курса и таким образом как будто выражают свободу корабельной воли. Но не сошел ли этот корабль с ума? Не слишком ли он возгордился в этом своем штурвалоцентризме?

То же самое происходит каждый раз, когда человек отождествляет себя с потоком мыслей в своем сознании. Мысли — это лишь рябь на воде, результат дуновения ветра, но не сам ветер. Считать себя своими мыслями, ставить знак равенства между собой и своим Эго — это узаконенная форма сумасшествия.

На практике это приводит ко множеству житейских проблем, которые невозможно решить, не перейдя на следующий уровень осознанности. Это как раз та самая точка приложения сил, над которой бьются практикующие психологи, — нужно выбить пациента из его привычной уверенности, что быть человеком разумным значит быть человеком здоровым.

Психологи даже придумали специальный термин такой — рационализация, только используют его обычно в более узком значении — например, для описания такой формы психологической защиты, когда пациент высасывает из пальца рассудочное рациональное объяснение своему иррациональному поведению и таким образом избегает необходимости признать настоящую природу своих поступков.

То есть, вот совершает человек какое-нибудь безрассудство (изменяет жене, например), а затем, вместо того, чтобы смириться с тем фактом, что он действительно этого хотел, что этот поступок отражает настоящую его личность, он придумывает рациональное «объяснение», которое снимает с него ответственность и позволяет и дальше пребывать в счастливой иллюзии, что он добропорядочный муж. Он говорит — «Я это сделал, потому что…» — и дальше начинает врать. Это и есть рационализация — самообман через логическое обоснование своих поступков.

В более широком смысле, рассудочное восприятие себя приводит к такой внутренней позиции — «Я» есть то, что я о себе думаю, «Я» такой, каким я решил быть — и это самая несусветная глупость какая только может быть.

Например, человек, начитавшись умных статей на каком-нибудь сайте, проникается логичностью приведенных там рассуждений об относительности любых моральных оценок и говорит себе — «Отлично! С этого момента я буду считать, что в людях нет ничего доброго или злого, люди нейтральны, их нельзя судить».

И сказав это, он считает дело сделанным: понял — значит изменился. Но как только близкий друг подсовывает ему большую свинью, он оказывается в подвешенном и весьма противоречивом состоянии — сволочью друга считать нельзя, ведь было же решено, что добра и зла нет, но в то же время простить его никак не получается — внутри все горит и хочется этого злейшего друга порвать на части.

Вот вам и внутренний конфликт — на интеллектуальном уровне человек считает, что добра и зла нет, но на уровне своих эмоций продолжает с той же безаппеляционностью раздавать оценки направо и налево. И точно так же продолжает судить себя за каждый промах и восхвалять за каждую самую мелкую победу. Это и создает почву для неуверенности в себе — реальное поведение не соответствует рассудочным представлениям о самом себе, какое уж тут может быть к себе доверие?

Ум чрезвычайно изворотлив в этой своей игре, и потому психологи до боли зубовной не любят умников. Если интеллект пациента не очень изощрен, то вывести его на чистую воду относительно просто — его логика содержит в себе массу очевидных противоречий, обратив внимание на которые, можно довольно быстро привести человека к осознанию того, что он о себе ничего не знает, и заставить его изучать себя с нуля. А вот с умниками беда — их логика тоньше и глубже, и разрушить ее куда сложнее.

Точно так же большие трудности с людьми недалекими, но принципиальными — их вообще логикой не проймешь, она их не интересует, поскольку все их внутренние рационализации построены на слепой вере в некие правила и принципы. Это догматики, под которых копать еще сложнее, чем под умников. Ну да не о том наш разговор.

Итак, «Я» — это не мой ум, не то, что я о себе думаю, не то, что я считаю правильным и неправильным, не мои принципы, не мои взгляды, не то, что я решил и до чего додумался, — это все поверхностная чепуха, которой удовлетворяться никак нельзя. «Я» — это нечто другое, что находится гораздо глубже.

Я — это моя память
Вообще-то, память относится к сфере ума и сознания, но этот вариант самозаблуждения стоит того, чтобы быть рассмотренным отдельно.

Только что мы обсудили, как устроены рассудочные представления о самом себе и, к каким проблемам приводит отождествление себя с этими своими мнениями, мыслями, оценками и принципами. Остался только один вопрос — а где все эти размышлизмы хранятся? Ведь не придумывает их человек каждый раз заново?

Для этого у человека есть память — копилка, в которую складываются готовые решения для типовых ситуаций. Человек помнит о принятых ранее решениях и знает, что правильный человек — последовательный человек. Так его научили, и потому он изо всех сил стремится придерживаться однажды сформированных взглядов и очень стыдится, когда его уличают в непоследовательности.

Однако принципы и мнения всегда отстают от течения времени. Сформированные вчера, они уже не пригодны сегодня. Постоянство, определенность и предсказуемость поведения — успокаивают, дают ощутить почву под ногами и создают иллюзию уверенности в себе… но иллюзия эта рассыпается в прах при первом же столкновении с непредсказуемой и переменчивой реальностью.

Иметь характер и быть постоянным в своих взглядах считается достоинством, заслуживающим самого глубокого уважения. А отсутствие четкой жизненной позиции и гибкость во взглядах считается унизительным приспособленчеством.

Иметь характер — хорошо, не иметь его — плохо. «Я» — это постоянство моих взглядов и ценностей, «Я» — это мой характер, а мой характер — это и есть моя личность. Такую подпрограмму воспитание прописывает в каждом ребенке.

Поэтому и получается, что человек с самого раннего детства начинает взращивать, холить и лелеять свой характер. Из всего многообразия доступных черт, свойств, взглядов и принципов формируется уникальный букет индивидуальных признаков, которые собраны вместе для одной единственной цели — заслужить признание и уважение. Потому что характер — это хорошо, а хороший характер — еще лучше.

Помните статью про Тень и Персону? Так вот, характер — это один из аспектов Персоны, это маска, которую мы предъявляем окружающим и — что гораздо опаснее! — самим себе. Мы верим в свой характер и до чертиков боимся его утратить, ведь в глубине души мы прекрасно понимаем, что весь наш эгоцентризм, вся наша психологическая защита от признания полной своей ничтожности в масштабах вселенной, построена на зыбкой почве памяти о самих себе. Отними у человека память, и что от него останется?

С точки зрения Эго, утрата памяти равносильна смерти, но умирает ли при этом мое «Я»? Если я лишусь памяти о самом себе, будет ли мое дальнейшее поведение тем же, что и раньше? Прийду ли я вновь к тем же взглядам и мнениям? Будет ли мой новый характер прежним, если формироваться он будет в других условиях? — Оставляю все эти вопросы вам для самостоятельных размышлений.

Я — это мои чувства
Прежде чем рассмотреть наш вопрос с этой позиции, нужно определиться с тем, о каких чувствах мы будем говорить. Если брать юнговскую концепцию психологических типов, то там есть интересный нюанс, на который важно сейчас обратить внимание. Есть у него там понятие преобладающей психической функции, одной из четырех — мышление, чувство, ощущение и интуиция. Первые две Юнг называет рациональными, вторую пару — иррациональными.

Вот тут и закавыка: Юнг говорит, что чувства рациональны! Точно так же, как рационально мышление. Разница между ними только в том, что мышление отвечает на вопрос «Правильно или неправильно?», а чувства — на вопрос «Хорошо или плохо?» Мышление пытается дать логическую оценку, чувства — нравственную.

И вот в этом ключе очень интересно взглянуть на разницу женской и мужской психологии, ведь сфера чувств практически полностью принадлежит женщинам. Большая часть женщин, в качестве преобладающей психической функции имеют чувство, мужчины же более-менее равномерно распределяют между собой остальные три функции. Сейчас эту тему раскрывать будет не к месту, но именно здесь скрывается секрет того, что мужчины и женщины похожи на существ с разных планет.

А для обсуждаемого вопроса нам важно другое, другой тип чувств — иррациональные, те что не подчиняются никакой логике, не зависят от мышления, не поддаются волевому контролю. Те эмоции, которые возникают вопреки голосу разума и содержат в себе гораздо больше психической энергии, чем всякое, самое отточенное, мышление.

Прежде всего, сюда относятся базовые эмоции: гнев, страх, печаль и радость. Это те эмоции, что заложены в человека от природы и никак не зависят от воспитания. Действуя на манер психических гормонов, они задают общую тональность в реагировании на текущую ситуацию. Гнев требует активных действий, проявления агрессии, страх рекомендует спасаться бегством, печаль констатирует потерю, радость — обретение. Эти эмоции можно принимать или не принимать, но их нельзя контролировать — они часть нашей животной природы, которую мы пытаемся скомпенсировать воспитанием.

Остальные эмоции можно назвать условными, на манер условных и безусловных рефлексов. Эти эмоции человек учится испытывать в течении жизни — это обида, злость, ревность, жалость, приязнь и неприязнь, любовь и ненависть… и тому подобное. В психологии эти эмоции иногда называют невротическими, поскольку они выражают искаженное восприятие реальности и являются признаком не вполне нормального функционирования психики. Здесь важна градация — чем интенсивнее эмоции из этого ряда, тем хуже у человека с головой.

Важно здесь то, что эти эмоции всегда находятся за рамками рассудочного контроля и возникают вне зависимости от того, что человек думает, что он считает правильным или неправильным, добрым или злым.

Например, воспитание учит человека осуждать агрессивность, называет такое поведение плохим, безнравственным и даже на спортивном ринге требует проявления спортивного азарта, а не чистой животной агрессии. Агрессия обществу опасна, потому что неуправляема. И вот, пройдя полный курс социальной подготовки и набрав проходной бал, человек оказывается в ситуации, где, например, какое-то хамло пролезает вперед очереди и забирает из под носа последние билеты на премьеру.

Возникновение агрессии в этой ситуации совершенно естественно, но воспитание требует от человека покорности и смирения — то есть, эмоция у него возникает, но выразить ее он себе позволить не может… потому что надо быть хорошим человеком, уравновешенным и добрым. А поскольку он так никогда и не проявлял агрессию в чистом виде, он даже начинает верить в искренность своей добродетели. Агрессивность подавляется, уходит в бессознательное, и человек перестает даже замечать, что она у него где-то там возникает.

Это и есть классическая форма конфликта между сознанием и бессознательным, от которого люди постепенно сходят с ума. Рассудок и сознание говорят одно, а эмоции и бессознательное твердят о противоположном. А поскольку силы тут далеко не равные, побеждает всегда бессознательное — либо подавленные эмоции находят себе выход вне рамок сознательного контроля, и за человеком приезжает милиция, либо личность просто раскалывается на части, и за ним приезжают санитары.

Так вот, утверждение, что «Я» — это мои эмоции или мое бессознательное, куда более верно, чем версия про рассудок или сознание. Ум наполнен абстрактными и показными рассуждениями, которые предъявляются окружающим, чтобы подтвердить и упрочить свое членство в социуме, а эмоции выражают настоящие взгляды человека — то, что он думает и чувствует на самом деле, то, какой он есть внутри, а не снаружи.

Однако и это не отвечает на наш вопрос. Знак равенства, поставленный между эмоциями и истинной сущностью человека, — это большой прорыв, это то самое достижение, за которое бьется каждый психолог с каждым пациентом. Признание природы и содержания своих чувств — это чертовски важно, но это не конец пути. Это та веха, с которой серьезное самопознание только начинается.

У Юнга самый первый и самый простой этап на пути индивидуации — это отделение себя от своей Персоны («Я» — это мои мысли о себе) и признание своей Тени («Я» — это мои настоящие чувства). У Кастанеды путь воина начинается с преодоления страха, что по своей сути то же самое. А весь фрейдовский психоанализ — это и есть детальное описание схватки с Тенью и преодоления невротических страхов.

Пройдя этот этап, человек наконец-то становится взрослым и самостоятельным. В его самооценке устанавливается равновесие, его суждения становятся взвешенными и трезвыми, его образ жизни заново выстраивается вокруг его настоящих пристрастий, он живет, как сам того пожелает, общается с тем, кто ему действительно интересен, он свободен от правил, потому что теперь он способен провозгласить свой собственный закон жизни.

И все-таки, это еще не конец пути… первый враг воина повержен, осталось еще три.

Я — это пустота
Переходим, как это назвал один из читателей, к дистиллированной философии: если все описанное выше — это не «Я», то где же все-таки его искать?

Здесь нам потребуется обратиться к собственной памяти и достать из нее самые давние проблески сознания, до которых только удастся дотянуться. Попробуйте вспомнить самые далекие образы из детства, еще обрывочные и туманные — в них и скрывается предмет наших поисков.

Важно то, что там, где есть воспоминания, присутствует и наше «Я», и чем более раннее воспоминание, чем меньше в нем посторонних мыслей, тем больше в нем чистого осознания.

Если удастся воскресить в памяти что-то из таких образов (а что тут сложного?!), обратите внимание, что давным-давно, еще в два-три года отроду, у вас уже было ваше «Я». Уже тогда вы ясно ощущали и осознавали себя и изнутри этой осознанности вы смотрели на окружающий мир. Не пытайтесь понять это умом — вспомните это! Погрузитесь в детские воспоминания и найдите в них свое «Я» — «Вы» уже там были.

Самые ранние и зыбкие воспоминания — эти вырванные из темноты безвременья островки осознанности содержат в себе важнейшее открытие — «Я есть!» Слов еще нет, мыслей еще нет, морали нет, но «Я» — уже есть!

Посмотрите на это «Я» повнимательнее — не находите в нем ничего странно знакомого? Если нет, достаньте из своей памяти яркие воспоминания трехлетней давности и найдите в них то же самое свое «Я». Отличается ли оно хоть чуть-чуть о того «Я», которое вы нашли в самом раннем детстве?

Если отсечь все лишнее и постороннее, есть ли хоть какое-то различие между тем «Я», которое у вас было в первые годы жизни, и тем, которое было в десять лет, в двадцать, в тридцать?… А сегодня? Отличается ли ваше нынешнее «Я» от вчерашнего?… Есть ли хоть какая-то разница между сегодняшним «Я» и тем «Я», которое вы обнаружили у себя детстве?

Наше истинное «Я» существует вне слов, понятий и смыслов, вне времени и пространства. Даже тогда, когда мы покидаем заветное для искателей истины здесь-и-сейчас, наше «Я» остается на своем месте.

Наше «Я» просто есть, оно не обладает никакими качествами и никаким характером, его невозможно описать и нельзя разделить, оно едино и неизменно на протяжении всей жизни. Его нельзя переделать или воспитать, его нельзя чему-либо научить, единственная его функция — осознание, и этим умением оно в совершенстве владеет с самого рождения.

Счастье человека в обретении этого неизменного «Я» с его спокойной созерцательностью. Осознание само по себе не судит и не дает никаких оценок — оно впитывает и принимает все происходящее вокруг без тревог и страхов. Оно наполнено до краев одним уже фактом своего существования, а боль и наслаждение, страдание и радости окружающего мира его не затрагивают, для него это лишь вспышки света на киноэкране.

Но многолетнее целенаправленное развитие рассудочной и расчетливой стороны психики приводит к тому, что центр тяжести смещается от истинного безмолвного «Я» к вечно испуганному и озабоченному Эго. И это превращает человека в бешеную обезьяну — существо, заблудившееся в своих страхах и сомнениях, мечущееся между гордостью и ничтожеством своего Эго.

Человек забывает о том, кто он есть на самом деле и, чувствуя пустоту своего существования, пытается теперь обрести себя в своих мыслях, в своих принципах, в своих моральных ценностях, в своем характере, в своей индивидуальности, в своих достижениях и победах… и все тщетно.

Даже игра в саморазвитие тут никак не помогает, поскольку в действительности развивать просто нечего. Можно тренировать свой ум, оттачивать свой характер, причесывать свою систему ценностей и полировать свой нимб, но какое все это имеет отношение к неизменному «Я»? Всякая попытка себя улучшить ведет лишь к ухудшению ситуации — к укреплению Эго, к более глубокому отождествлению себя с тем, что точно не «Я».

От слов к делу
Что ж, всякая философия бесполезна, если ее нельзя применить на практике. Обычно все ждут четких инструкций о том, что именно нужно делать, типа 10 шагов к успеху и тому подобного. Но нужно помнить, что следование чужому, пусть даже и идеальному, плану никогда не приведет к цели. Изучение себя — это процесс творческий, в него обязательно нужно вложить СВОЮ душу, СВОЙ дух, СВОЙ опыт, СВОЮ интуицию. Невозможно обрести себя, следуя по чужим стопам.

Чужой опыт можно использовать, как отправную точку, чужие открытия — как маяки на прибрежных вершинах, но свой фарватер все равно придется искать самостоятельно.

Ну, а в практическом (и терапевтическом) смысле, хороша установка: «Я — это мои поступки». Реальные поступки не обманывают, как это делает изворотливый ум, и они не так расплывчаты, как чувства и эмоции. Каждый поступок, каждое реальное действие в реальном мире — это факт, это твердое и совершенно однозначное выражение сущности человека. Хотите узнать себя — изучайте свои поступки.

 

 

Инф.satway.ru