Выдающиеся открытия и достижения доказательной медицины, уникальный опыт и малоизвестные факты из жизни исследователей — все это в новинке от Михаила Шифрина «100 рассказов из истории медицины». Книга выходит в редакции издательства Альпина. Прочитайте отрывок о победе над страшным недугом — бешенством.

6 июля 1885 г. Луи Пастер начал свой первый курс вакцинации человека. Прививки спасли искусанного бешеной собакой мальчика от верной смерти. Пастер нарочно избрал первой целью инфекцию, внушавшую мистический ужас: победа над бешенством показала, как можно справиться со страшной заразной болезнью, даже не зная ее возбудителя.

Позднее Пастер говорил, что ставил свой эксперимент после тщательной подготовки и в глубокой тайне для того, чтобы «не скомпрометировать будущее». И все же первая вакцинация стала неожиданностью для всех ее участников.

4 июля 1885 г. в эльзасской деревне Майсенготт (Мезонгутт) взбесилась сторожевая собака. Около восьми часов утра она выскочила на улицу и набросилась на девятилетнего мальчика по имени Жозеф Мейстер, который шел в школу. Сбила Мейстера с ног и укусила 14 раз. Среди ран от укусов были опаснейшие — на лице: школьник растерялся и не подумал закрыть голову руками. Наконец со стройки прибежал рабочий с железным ломом. Несколько сильных ударов побудили животное бросить свою жертву, всю в крови и слюне. Собака метнулась домой и вцепилась в руку собственного хозяина, бакалейщика Вонна.

Тот сорвал со стены ружье и застрелил собаку. В ее желудке нашли сено, солому и опилки, что лишь подтверждало ужасный диагноз.

Окружной доктор дезинфицировал раны фенолом. Больше помочь было нечем, но врач сказал, будто Пастер в Париже научился лечить бешенство. Правда, пока только у собак. На следующий день Теодор Вонн и Жозеф Мейстер с матерью были в лаборатории Пастера на улице Ульм в помещении Высшей нормальной школы.

Бакалейщика Луи Пастер успокоил: хотя рука помята и собака изрядно обслюнявила рукав, одежду она все-таки не прокусила, так что бояться совершенно нечего. Вонн облегченно вздохнул и вечерним поездом укатил в Эльзас.

Состояние мальчика было куда хуже. Раны глубоки, в них совершенно точно проник вирус (этим латинским словом, означающим «яд», Пастер называл возбудитель; понятия о настоящих вирусах тогда еще не имели). Когда настанет август, мальчику суждено умереть в муках, параличе и безумии, истекая слюной и страдая от жажды. Терять нечего. Не пора ли испытать вакцину, которая спасла не один десяток собак?

Уже осенью 1884 г. Пастер был морально готов экспериментировать на людях. Просил у бразильского императора Педру II, который выказывал интерес к науке, разрешения привить бешенство преступникам, приговоренным к смерти. Несмотря на плохое самочувствие, Пастер был готов для этого лично приехать в Рио-де-Жанейро. Но он рассчитывал при удачном исходе отпустить преступника на волю, в чем императору мерещилось вмешательство в дела бразильского правосудия. Они не договорились.

Не мог Пастер договориться и со своим заместителем Эмилем Ру, единственным профессиональным врачом в лаборатории. Сам шеф, химик по образованию, боялся не то что медицинских манипуляций, но даже вивисекции. Когда в 1881 г. только начиналась работа над вакциной и Ру делал собаке трепанацию черепа, чтобы привить ей материал больного бешенством, Пастер посочувствовал не Ру, а собаке: «Бедный зверь, теперь его наверняка парализует!» А то были смертельно опасные эксперименты. Сотрудники Пастера — Ру, Шамберлан и Тюйе — приходили в виварий с заряженным револьвером, и вовсе не для отстрела собак. Понимая, какие муки ждут того из них, кто будет укушен или при вскрытии порежется, исследователи условились пустить раненому пулю в голову и вложить револьвер в руку мертвого для имитации самоубийства.

К счастью, ветеринар Пьер Гальтье (1846–1908) сообщил, что собачье бешенство удобно прививать кроликам. Бешеный кролик тих и подавлен, не то что собака. Его легко заразить, вколов ему в мозг взвесь мозга больного животного. Каждая такая инъекция делала вирус бешенства в мозгу нового кролика злее — как понимал Пастер, от того, что вирусу нужно постараться, чтобы в столь малой дозе заразить здоровый организм. При пересадке в следующего кролика (это называется «пассаж») вирус «тренируется» и набирает форму, инкубационный период болезни сокращается. Такой яд при инъекции вызывал симптомы у собаки не за три-четыре недели, а (после 90 пассажей) всего за семь суток. Это значило, что при соревновании между ядом бешеной уличной собаки и тренированным вирусом подопытного кролика первым доберется до мозга возбудитель, выращенный в лаборатории.

Общая идея Пастера и Ру состояла в том, чтобы подвялить мозг больного кролика: при сушке на воздухе вирус сохранял быстроту, теряя болезнетворность (вирулентность). Сушили каждый по-своему. Однажды Ру пришел в лабораторию и увидел, что его колбы с кроличьим мозгом передвинуты. Оказалось, заходил Пастер и подносил сосуды к окну, рассматривая на свет. Узнав это, Ру молча надел шляпу и вышел на улицу, хлопнув дверью со всей силы. Больше он не притронулся к биоматериалам, имевшим отношение к бешенству, хотя прекрасно сотрудничал с Пастером по другим проблемам и управлял его институтом.

Поскольку Ру только что потерял любимую жену, погибшую от чахотки, Пастер его простил. Да вот беда: вакцина готова, а колоть ее мальчику Мейстеру некому.

На следующее утро, 6 июля 1885 г., Пастер должен был представлять в Академии наук реферат своего ассистента Кубасова о возможности инфицирования плода в матке больной женщины. На заседание пришли невролог Альфред Вюльпиан (1826–1887) и педиатр Жак- Жозеф Гранше (1843–1907). Пастер изложил им проблему и повел к себе. Гранше взялся лично делать инъекцию и ухаживать за больным, пока не минует опасность. В восемь вечера, через 60 часов после нападения собаки, Мейстер получил первый укол под ребро.

Вводили ему кроличий мозг, который вялился 15 суток. Такой материал не вызывал болезни даже у мышей, Пастер был спокоен. В отличие от пациента. Увидев шприц, ребенок прыгнул на руки матери и зарыдал. Пастер не знал, как быть. Вюльпиан замолк. Гранше призвал весь свой опыт борьбы с детскими истериками, чтобы убедить Жозефа отдаться медицине. После укола мальчик заявил, конечно, что ему совсем не больно.

Пастер ублажал первого пациента как мог. Мальчику разрешили играть в виварии. Мейстер живо оценил прелести своего положения: 1) не надо ходить в школу и делать уроки; 2) целый день в его распоряжении кролики, куры и морские свинки, а главное — прелестные белые мыши. Новорожденных мышат мальчик носил на руках, дал всем имена и выхлопотал им помилование, то есть освобождение от опытов.

По ходу вакцинопрофилактики пациент делался все резвее, а Пастер — все грустней. Для наращивания иммунитета материал каждой новой инъекции должен быть вирулентнее предыдущего. Так, 9 июля ввели мозг, сохший 8 дней, 12-го — 5 дней. Это уже был опасный «вирус»: он гарантированно заражал подопытных животных. После 13 июля Пастер утратил аппетит и способность работать. Три дня его била лихорадка. Он с ужасом разглядывал красноватое пятнышко на коже вокруг места укола, которое пациент и не замечал. Накануне последней инъекции 16-го великий ученый не сомкнул глаз. Мейстера ждал контрольный укол необычайно вирулентным материалом однодневной сушки. Такой вирус за неделю убивал самую сильную собаку. (Любопытно, что сам Пастер не понимал сути вакцинации. Он думал, что его «тренированный вирус» угнетает «дикие» патогены, как плесень угнетает культуру бактерий в чашке Петри. Но живая вакцина работает иначе: к непатогенному вирусу вырабатываются антитела, так что при появлении опасного вируса иммунная система встречает его во всеоружии.)

Жозеф перенес укол прекрасно. Теперь оставалось ждать. Пастер понимал, что не переживет зрелища смерти Мейстера, и сбежал «на отдых» в сельскую местность, предоставив пациента заботам доктора Гранше. 3 августа совершенно здоровый мальчик отбыл домой.

vitaportal.ru