В основе достижения consensus partium лежат, таким образом, анатомо-физиологичсские связи между собою периферии при посредстве диэнцефалических центров. Кроме обычно свойственной всем клеткам строго детерминированной их составом био- и физико-химической чувствительности и способности воспринимать с периферии возбуждающие и тормозящие нервные импульсы, не требуется никакой другой специфической химической чувствительности для того, чтобы клетки диэнцефалических центров могли выполнять свои регулирующие функции.
«Наивысший механизм, устанавливающий температурный уровень»,— терморегулятор—Дрезель вслед за Аронсоном и Заксом локализирует в corpus striatum.
Данные различных эндокринологов об участии желез внутренней секреции в регуляции температуры тела резюмируются ими в том смысле, что «секрет щитовидной железы преимущественно повышает окислительные процессы па периферии, а не действует на нервные тепловые центры. Аналогично дело обстоит в отношении мозгового придатка, и Адлер справедливо сделал отсюда тот вывод, что адреналин регулирует распад сахара, а щитовидная железа — распад белков. Наконец, можно было бы думать, что гипофиз оказывает регулирующее действие и на распад жиров».
Не вдаваясь по существу в рассмотрение затронутых в этой последней цитате сложных эндокринологических проблем, позволим себе ограничиться здесь лишь вопросом: если гормоны щитовидной железы, гипофиза и надпочечников действуют на интермедиарный обмен непосредственно на периферии, без участия вегетативной нервной системы, то что же в этой регуляции остается на долю вегетативных центров обмена и эндокринно-нервной системы?
В большинстве случаев воспалительная реакция не может воспрепятствовать всасыванию микробных ядов, следствием чего является общая реакция организма—лихорадка, отравление. Очень часто, далее, инфекционный процесс благодаря воспалительной реакции остается локализированным и ликвидируется, но оставляет рубцы, рубцовое сморщивание тканей, сужение различных каналов и выводных протоков, а иногда и полную их непроходимость.