Существует вид неврозов, чьи симптомы представляют собой конверсии, но бессозна­тельные побуждения, выраженные в симптомах, являют­ся прегенитальными. Хотя симптомы имеют природу кон­версии, психическая структура пациента соответствует психической структуре компульсивного невротика. Уси­ливаются амбивалентность и бисексуальность, сексуализируются процессы мышления и речи, происходит частич­ная регрессия к магическому типу мышления. Поскольку клиническая картина таких неврозов схожа с истерией, только психоанализ позволяет разобраться в специфике их внутренней структуры.

Можно предположить, что прегенитальное психологическое содержание чаще всего обнаружива­ется в конверсионных симптомах, прямо относящихся к прегенитальным эрогенным зонам: например, кишечные симптомы будут иметь анально-эротическую подоплеку. Такое предположение в какой-то мере действительно пра­вомерно. Многие компульсивные индивиды в детстве стра­дали кишечными расстройствами психогенной природы, в процессе психоанализа эти расстройства могут возобнов­ляться в форме преходящих конверсионных симптомов. Остатки инфантильных нарушений типа запора и диареи встречаются также в качестве спонтанных симпто­мов при компульсивном неврозе. Однако не все кишечные конверсионные симптомы имеют такую природу. Роль прегенитальной фиксации может ограничиться выбором орга­на локализации симптомов.

Функциональные нарушения речи, которые есть нечто боль­шее, чем просто психические торможения, представляют собой типич­ный пример прегенитальных конверсионных неврозов.

В заикании легче, чем в других конверсионных симпто­мах, обнаруживается конфликт антагонистических тенден­ций. Пациент хочет что-то сказать и одновременно не хо­чет. Поскольку сознательно он намеревается говорить, должна быть бессознательная причина нежелания говорить. В таких случаях либо речевая активность вообще, либо го­ворение об определенных вещах имеет некое бессознатель­ное значение.

От оговорки к заиканию

Допуская оговорку, индивид бессознательно сопротив­ляется тому, о чем говорит сознательно. Психоанализ оговорок раскрывает побуждения, которые нарушили пер­воначальное речевое намерение. Если вместо оговорки ин­дивид начинает слегка заикаться, то его высказыванию пре­пятствует бессознательный мотив, который остается для нас загадкой. Если такое спорадическое заикание случа­ется в качестве реакции на специфический раздражитель, знание раздражителя полезно как отправной пункт в ана­лизе патогенного фактора. Если индивид заикается не толь­ко реагируя на определенный раздражитель, но более или менее постоянно, патогенный фактор коренится в неприем­лемости самого намерения говорить. Таким образом, неко­торые виды спорадического заикания обусловлены бессоз­нательным инстинктивным значением предмета говорения, при тяжелом заикании собственно речевая функция репре­зентирует неприемлемое инстинктивное побуждение.

При компульсивном неврозе определенные обстоятельства способствуют сексуализации речи, происхождение такой сексуализации непременно анальное и имеет специфические последствия. Все сказанное относится и к заиканию.

Заикание и бессознательный садизм         

Психоанализ лиц, страдающих заиканием, раскрывает анально-садистские желания в качестве основы симптома. Для таких пациентов функция речи имеет анально-садистское значение: говорение означает, во-первых, произнесение непристойных (особенно анальных) слов, во-вторых, агрессивное действие против слушателя.

Анально-эротическая подоплека речи очевидна, когда психоанализ обнаруживает анальный соблазн в ситуациях, провоцирующих или усиливающих заикание. При заика­нии речь вообще или говорение в определенных ситуациях бессознательно мыслятся как сексуализированная дефе­кация. Мотивы, которые в детстве тормозили удовольствие от игры с фекалиями, выступают снова в запретах на на­слаждение от игры со словами. «Выброс» и «задержка» слов означают экскрецию и задержку фекалий. И на самом деле задержка слов, как прежде задержка фекалий, гаран­тирует сохранение собственности и доставляет аутоэротическое наслаждение. Можно сказать, что в заикании про­исходит смещение вверх функций анальных сфинктеров.

Обычно заикание провоцируется или усиливается дву­мя обстоятельствами, связанными с его садистским значе­нием. Пациенты обычно заикаются, когда рьяно отстаивают свою точку зрения. За видимым рвением скрывается садистское устремление повергнуть оппонента посредством слов, заикание блокирует эту тенденцию и наказывает за нее. Еще чаще заикание возникает в присутствии автори­тетных особ, т. е. родительских фигур, по отношению к которым особенно сильна бессознательная враждебность.

"Подумать" об убийстве или начать заикаться?

В сновидениях говорение — символ жизни, а немота — символ смерти. Тот же самый символизм относится к заиканию. Когда заикающийся не способен говорить, его колебания зачастую выражают побуждение убивать, об­ращенное на собственное Я.

На тех же основаниях, что и при компульсивном невро­зе, анально-садистская сексуализация речи подразумевает мобилизацию инфантильной стадии, когда слова обладали всемогуществом. «Слова могут убивать», и заикаю­щиеся — это люди, кто бессознательно думает о необхо­димости быть осторожным при использовании такого гроз­ного оружия. В психоанализе пациентов с заиканием важно учиты­вать, что непристойные и ругательные слова сохраняют свое первоначальное магическое значение в большей мере, чем остальные слова. Для таких пациентов любое говорение служит бессознательным со­блазном использовать нечестивые слова в целях агрессив­ной или сексуальной атаки слушателя.

Анально-садистское значение симптома вполне соответ­ствует анально-садистской личности заикающегося, иден­тичной натуре компульсивного невротика.

Огромная роль анально-садистских желаний в заика­ния отнюдь не означает безучастности иных эротических побуждений. Как и в других симптомах, наряду с домини­рующим компонентом, в заикании может дополнительно задействоваться любой инфантильный компонент сексуаль­ноговлечения. Обычно три компонента сексуального влечения играют в заикании характерную роль: фалличес­кий, оральный, эксгибиционистский.

Речь и фаллос

1.Фаллические побуждения. Функция речи часто бес­сознательно связывается с

генитальной функцией, особен­но с мужской генитальной функцией. Говорить— значит обладать потенцией, неспособность говорить означает кастрированность. Мальчики часто обнаруживают, что рвение хорошо говорить возникло у них в качестве замещения «фаллического соревнования.(«Спо­собен ли я говорить так же хорошо, как отец?»). Де­вочки с подобным притязанием отличаются бессознатель­ным желанием генитально походить на мужчин. Таким образом, все конфликты с вовлечением представлений о потенции и кастрации могут найти выражение в симптоме заикания, хотя и в регрессивно искаженной форме. В ми­фах, волшебных сказках, сновидениях и невротических фантазиях часто встречается тема отрезания языка как сим­вол кастрации. Язык, орган речи, выступает как фалличес­кий символ.

Появление фаллической тенденции в заикании доказы­вает, что анальная ориентация пациента вызнана регресси­ей. Случаи, в которых фаллические элементы отсутству­ют, могут основываться на приостановке развития в прегенитальном периоде.

Речь и оральный эротизм

2.Оральные побуждения. В широком смысле речь пред­ставляет собой орально-респираторную функцию. Эроти­ческое наслаждение речью является собственно орально-респираторным эротизмом. И действительно, судьба орально-респираторного либидо существенно влияет на развитие речевых расстройств. Регрессия при заикании ча­сто не останавливается на анально-садистском уровне, оральный эротизм тоже выступает на передний план с кон­фликтами вокруг желания инкорпорировать объекты, а также вокруг аутоэротических оральных желаний. Тяжесть заикания зависит от относительной выраженности ораль­ного компонента.

Порой слова, которые должны или не должны произ­носиться, на глубинном уровне означают интроецированные объекты. Конфликты, первоначально происходившие между пациентом и объектом, теперь выражаются в конф­ликте его Я с его речевыми продуктами (означающими экс­кременты).

Пациент с заиканием не только пытается бессознатель­но совершить убийство с помощью слов. На обсуждае­мом теперь уровне его симптом выражает также тенден­цию убивать собственные слова как представляющие интроецированные объекты.

Вместо использования функции речи в целях коммуника­ции заикающиеся пользуются речью для получения приятных ощущений в речевых органах: индивид предается игре, чтобы получить удовольствие от оральных ощущений. Тем не менее все заикающиеся, вероятно, согласятся, что симптом болезнен и неприятен, они совер­шенно не сознают выражающиеся симптомом анально- и орально-садистские фантазии как эдиповы и кастрационные представления. Таким образом, хотя заикающиеся ищут орально-эротического наслаждения, заикание оста­ется в основном конверсионным прегенитальным неврозом. Оральная эротичность часто выражается также амби­циями в речевой сфере. Иногда эти амбиции возникают вслед за симптомом и являются сверхкомпенсаторной ре­акцией на него. Демосфен не единственный, кто стал выда­ющимся оратором благодаря заиканию.

В других случаях сначала формируются амбиции, а заи­кание возникает позднее, когда амбиции начинают пред­ставлять запретные склонности, сексуальные или агрессив­ные. В некоторых случаях заикания оральные амбиции не ограничиваются речью и зарождаются даже раньше спо­собности говорить. Инфантильно-нарциссические желания могут наделать больше шума (орального или анального), чем впоследствии воспроизводят взрослые, скорее в гро­тескных формах. Иногда такие желания исхо­дят из представления о способности съесть так же много, как взрослые, что может служить защитой посредством «идентификации с агрессором» от страха быть съе­денным.

Временами оральные амбиции подобного рода проявля­ются не только в функции выражения слов, но также в «потреблении» слов путем слушания или чтения, оба про­цесса бессознательно означают «принятие пищи».

Пока речь не становится средством коммуникации, ее органы выполняют чисто либидную функцию и служат раз­рядке. Развитие речи протекает от аутоэротического лепета и крика, через стадию магического влияния на окружение с помощью вокального аппарата, к посте­пенному пониманию слов и, наконец, ста­дии, на которой речь используется в целях коммуникации. Это развитие очень сложный процесс, подверженный на­рушениям в различных пунктах. К сожалению, с психоана­литических позиций данный процесс подробно не изучал­ся. Тяжелые случаи заикания позволяют изучать развитие речи через познание речевых расстройств.

Говорение — средство коммуникации. При умеренном заикании коммуникация с объектами сексуализируется, всецело или в специфических отношениях, и поэтому речь нарушена. При тяжелом заикании происходит полный от­каз от функции коммуникации, и органы речи снова исполь­зуются аутоэротически.

Запретный эксбиционизм

3.Эксгибиционистские побуждения. На существенное значение в заикании эксгибиционизма уже указывалось, когда подчеркивалась связь заикания с амбициями. В слу­чаях, где заикание возникает только во время публичных выступлений, торможение склонности к эксгибиционизму очевидно. Такое заикание имеет сходство с другими невро­зами, основанными на торможении эксгибиционизма, та­кими как эритрофобия, сценический страх, социофобия. Актер, охваченный сценическим страхом, может не только забыть текст, но и начать заикаться.

Эксгибиционистское заикание основано на представле­нии о магическом влиянии «всемогущих» слов на слушате­лей. Когда подобное намерение становится запретным, речь тормозится. Бессознательные цели предосудительного эк­сгибиционизма не обязательно прямо эротические. Как и при перверсном эксгибиционизме, реакция публики нужна для успокоения кастрационной тревоги и удовлетворения нарциссической потребности, способы получения этой реакции бессознательно бывают весьма садистскими. Из-за неприемлемости садистского пути, на котором ищется успокоение, страх кастрации лишь усиливается, что делает насущным торможение эксгибиционизма, и в результате возникает заикание. У мужчин этот тип заикания означает: «Эксгибиционистский шарм, которым я искал заверений от кастрации, на самом деле может к ней привести ». У жен­щин эксгибиционизм, смещенный от гениталий, служит успокоению чувства неполноценности из-за отсутствия пе­ниса. Этот тип заикания у них означает: «Пусть выяснится, что у меня действительно недостает пениса».

Обладать красноречием — значит зачаровывать. Цель оратора — сорвать аплодисменты, в которых он нужда­ется для борьбы со своими страхами. Если существует опасность неудачи, садистский оратор может почувство­вать, что должен силой заставить слушателей предоста­вить ему необходимое, он может даже почувствовать, что следует кастрировать или убить их. Оратор может попы­таться достичь своей цели и другим путем: чтобы гаран­тировать влияние на слушателей, он должен показать, что имеет над ними власть. Заикание в таких обстоятельствах означает: «Прекрати говорить, пока ты действительно не убил или не кастрировал слушателей», или: «Прекрати говорить, пока не выяснилось, что не слушатели зависят от тебя, а ты от них».

Я заикающегося, подобно Я компульсивного невро­тика, должно вести борьбу на два фронта: против неприем­лемых побуждений и против сверх-Я, садистского и ар­хаичного вследствие регрессии. У многих заикающихся симптом появляется только тогда, когда ставит их в небла­гоприятное положение. Создается впечатление, что они используют заикание, чтобы удовлетворить требования чрезмерно сурового сверх-Я . Если симптом появляется исключительно в присутствии авторитетных особ, то не только потому, что пациент испытывает к ним особую не­приязнь, но и потому, что он предвосхищает серьезные по­следствия провала.

С заиканием связаны многочисленные вторичные выго­ды. Особенно характерны два их вида: 1) заикающиеся не­редко действительно смешны, тем не менее, вызывают жа­лость и способны этим пользоваться; 2) на глубинном уровне заикание позволяет удовлетворить чувство злобы, усилен­ное патогенной регрессией, и довольствоваться агрессией, скрытой в симптоме.

При умеренной выраженности симптом сводится к заи­канию на определенных буквах и словосочетаниях. В та­ких случаях психоанализ показывает ассоциативную связь между этими элементами речи и инфантильными сексуаль­ными конфликтами, как и при задержках чтения или пись­ма.

Источник