Американские психологи утверждают, что мужчина достигает своего физического и духовного расцвета к 56–60 годам. Однако практика зачастую противоречит теории, и, по моим наблюдениям, у большинства представителей сильного пола к седьмому десятку душа – уже "в пыли". Многим из тех, кто отпраздновал 65-летний юбилей, трудно представить, что и в этом возрасте можно получать удовольствие от жизни. Особенно, если и до сих пор жил "понарошку". А если человек всю жизнь дышал полной грудью и помогал дышать другим, то 65 – это апогей расцвета.

Наш герой – человек зрелый, недавно достигший этого самого апогея, и одновременно удивительно молодой – руководитель клиники, заведующий кафедрой хирургии и комбустиологии, академик, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники Украины, заслуженный художник Украины, Лауреат Государственной премии Украины, генерал армии Анатолий Радзиховский.

Мировую славу и зависть коллег Анатолию Павловичу снискали исследования такого жизненно важного органа, как поджелудочная железа. Общеизвестно, что более "коварного" органа в организме человека просто нет. Сам Радзиховский считает, что "по коварству" ни одна женщина в мире не сравнится с ней.

Поджелудочная железа (панкреас, т.е. вся из мякоти) – одна из крупнейших пищеварительных желез организма. Она производит инсулин, другие гормоны, синтезирует более 30 ферментов. Вот в этом расщеплении и кроется "коварство": при определенных условиях эти же ферменты уничтожают и саму ткань поджелудочной железы, а под нею проходит аорта, нижняя полая вена, головка железы находится в скобе двенадцатиперстной кишки. Поэтому хирурги (до Александра Алексеевича Шалимова) вообще опасались оперировать ее. Предыдущие корифеи хирургии говорили ученикам: "Если ты хочешь обесславить свое имя, можешь заняться поджелудочной".

Шалимов пересмотрел эту доктрину, засел за изучение патоморфологии и патофизиологии этого органа и пришел к выводу, что не такая уж она и коварная. Надо только научиться ее укрощать. Это были 70-е годы.

Шалимов с учениками, среди которых был и Радзиховский, начал "атаку" на поджелудочную железу сразу по нескольким направлениям. Анатолию Павловичу, тогда начинающему хирургу, достался самый сложный и проблемный сектор – злокачественные опухоли поджелудочной железы. Учась у Мастера и в соавторстве с ним Радзиховский разработал новые методики удаления раковых опухолей, радикально оперировал более ста больных. Из них не смогли победить болезнь только 7 человек (языком медстатистики, летальность – 6%). Остальные благополучно поправились. Для справки: в это время в мировой практике "узаконилась" жесткая норма – половина оперируемых больных умирали.

Шалимов с учениками предложил принципиально новые методики удаления участка поджелудочной железы, пораженного опухолью, постепенно выполняя резекцию желудка, двенадцатиперстной кишки, общего желчевыводящего протока.

Продолжение. Начало на стр.1

Дальше – самое главное: соединение резецированных органов. Культя левой стороны поджелудочной соединяется с кишкой на выключенной петле. Затем формируются анастамозы (искусственные соединения) культи желудка с тощей кишкой и общего желчного протока с нею же. Причем заложить ткани надо так, чтобы даже прорезавшиеся или подвергшиеся ферментативному растворению швы первого ряда не выпускали ферменты в брюшную полость, а направляли их в просвет кишки.

От того, как хирург сумеет соединить органы, зависит, выживет ли больной.

В 1979 г. Радзиховский защитил кандидатскую диссертацию по этой теме и накликал беду на свою голову. Когда материалы диссертации попали в ВАК СССР, комиссия отослала их "черным оппонентам" – во Всесоюзный онкологический центр имени Герцена, руководил которым президент АМН СССР Николай Блохин. Незадолго до этого группа ученых центра издала монографию под общей редакцией Блохина на аналогичную тему – "Хирургия поджелудочной железы". "Бомба" была заложена в результаты методики операций: из 58-ми оперированных в центре 28 человек умерли (58% летальности).

Когда диссертация никому не известного киевского хирурга попала в центр, там не поверили своим глазам. Решили – результаты фальсифицированы. Блохин лично позвонил министру здравоохранения Борису Петровскому, и они с сопровождением прибыли в Киев – проверять достоверность результатов диссертации Радзиховского. И отнеслись к своему делу добросовестно: проверили все (!) истории болезней, а морфологи проверяли "стекла" (микросрезы тканей опухолей) каждого прооперированного больного. Всех киевских пациентов вызвали на осмотр. "Подставу" не нашли. И, по приказу Петровского, центр хирургии поджелудочной железы перенесли из Москвы в Киевский научно-исследовательский институт клинической и экспериментальной хирургии (ныне – институт имени Шалимова).

После защиты диссертации Радзиховский "капризный" орган не оставил и занялся другой проблемой поджелудочной железы – свищами. И снова-таки разработал много новых методик. По результатам он в 1986 году защищает докторскую.

Несколько слов подробнее. Свищ – это аномальный патологический ход, возникающий при болезненных воспалительных состояниях, когда гной и панкреатический сок пробивают себе выход. Они могут попадать в соседние органы и создавать реальную угрозу для жизни.

Так было с Сашей, бывшим офицером-афганцем, командиром роты. Радзиховского вызвали в приемный покой больницы "Медгородок", и он увидел на носилках бледного истощенного мужчину лет тридцати с пропитанной гноем повязкой на животе. Оказалось, что, вернувшись с войны, Саша заболел острым панкреатитом. В поджелудочной железе возникли множественные кисты. После операции образовался наружный свищ. Когда состояние больного стало нестерпимым, Сашу привезли в Шалимовский институт. Все, казалось, было против пациента, но Радзиховский взялся спасти безнадежно больного человека. После операции в институте тот быстро пошел на поправку. А спустя два месяца после выписки Саша приехал на консультацию. Лечившие его врачи не узнали своего бывшего пациента.

И таких пациентов у Радзиховского было более полутора сотен. По словам Анатолия Павловича, именно эта дорога сомнений и побед, поражений и озарений, этот "миллион терзаний" вывели его в хирургию высшего пилотажа. И в 1986 году ему была присуждена Государственная премия УССР в области науки и техники за цикл работ "Разработка, теоретическое обоснование и клиническое внедрение новых методов оперативного лечения, детоксикации и реабилитации больных с заболеваниями печени и желчевыводящих путей".

Как-то Александр Алексеевич Шалимов, досадуя на сложности в подготовке хирургических атласов, сказал: "Мне нужен не просто живописец, а хирург-художник". Почему? Да потому что профессионализма художника тут недостаточно. Нужно увидеть анатомические детали глазами хирурга. Не подходят и фотографии, ибо необходимо выделение и акцентирование определенных деталей. Эта информация дошла до Радзиховского, и он пошел к Шалимову со своими рисунками. Мастер долго смотрел на них, потом решил: будем работать. Так родились без преувеличения великие творения, по которым уже учится не одно поколение хирургов.

В декабре 1979-го был опубликован совместный труд Мастера и Ученика "Атлас операций на печени, желчевыводящих путях, поджелудочной железе и кишечнике". Для него Анатолий Павлович сделал 967 иллюстраций. В 1980 году на Международной лейпцигской выставке книги он был удостоен серебряной медали.

А через 27 лет в соавторстве с Учителем Радзиховский презентовал двухтомный "Атлас операций на органах пищеварения", в котором – более 4 тысяч оригинальных иллюстраций, выполненных автором. Этот титанический труд двух выдающихся хирургов получил первую премию в номинации "Краща книга України" на Международной книжной выставке, проводимой в Киеве в мае 2006 г.

Когда Радзиховский говорит о своем Учителе – Александре Алексеевиче Шалимове, который фактически преобразовал хирургическую гастроэнтерологию в науку исцеления, у него теплеет голос. О его вкладе в мировую медицинскую науку написано много. А вот то, каким его вспоминает Радзиховский, – это эксклюзив.

– Он оперировал неутомимо. Как правило, на нескольких столах, переходя из операционной в операционную. Директор института выполнял решающие этапы одновременных вмешательств. Это, например, работа на стыке желчевыводящих путей, двенадцатиперстной кишки, протоков поджелудочной железы и в области фатерова соска – регулятора моторики единой системы. Несколькими предельно точными движениями Шалимов высвобождал сжатые воспалением или массивом опухоли жизненно важные протоки, восстанавливая многообразную функцию кишечника. Вскоре он переходил к другому столу, а ученики Мастера завершали операцию. За день Шалимов производил до десяти таких операций. И, всматриваясь в отдаленную ретроспективу, я назвал бы это школой шалимовской непревзойденности.

Мне часто приходилось слышать: чтобы снять огромную психологическую нагрузку, хирурги во время многочасовых операций порою... ругаются. Например, однажды мне довелось присутствовать на операции Николая Амосова, и я была поражена, какими словами он выражался. Причем все воспринимали это нормально. Я спросила у Радзиховского, в чем причина.

– Это проявление высочайшей степени ответственности оперирующего хирурга. Он требует такого же исполнения и от других. А чтобы они не расслаблялись, использует любые способы. Да, Амосов мог выругаться, Шалимов, например, мог ударить зазевавшегося ассистента инструментом. А я... напеваю. И все уже знают: если запел, значит, наступил самый сложный момент операции.

Рассказывая о талантливом хирурге, мы не могли обойти вниманием еще одну важнейшую его ипостась: Радзиховский – заслуженный художник Украины, член Союза художников Украины, автор более 250 картин. Он не только иллюстрирует медицинские издания, но и пишет великолепные полотна маслом, акварелью, пастелью, в смешанной технике. Предпочитает пейзаж, портрет и натюрморт.

– Болезнь рисования передалась мне генетически, – признался Радзиховский. – Мои родители рисовали великолепно, хотя никто из них профессиональным художником не стал. Я бы тоже не стремился к членству в Союзе художников, но без него издательства не заключали договора на иллюстрирование научной литературы.

– Когда же, – подумалось мне, – он успевает рисовать при таком рабочем дне?

Оказалось, Радзиховский спит по несколько часов в сутки, потому что, отстояв порою 8–10 часов у операционного стола, он садится к мольберту. Откуда такая работоспособность?

– Это у меня от мамы. Она была удивительно жизнелюбива и талантлива – и пела, и рисовала, и стихи писала, и гладью вышивала, и составляла энциклопедию лечебных растений. А отец – кадровый военный – приучил меня к умению самоорганизовываться.

А еще Радзиховский виртуозно водит машину, ему приходилось управлять самолетом и вертолетом. Да всего и не перечислить.

www.pk.kiev.ua