Ложусь спать и понимаю, что не могу уснуть. Устала, а уснуть не могу. Всё вокруг давит, всё гнетёт. И кажется, что вокруг не вещи, а театральные декорации. А люди – это актёры, послушно играющие свои роли согласно сценарию: эта женщина играет роль подруги, этот мужчина – роль родственника… А я сама – тоже актёр, актриса, но только я не знаю своей роли и пытаюсь угадать её по ходу спектакля. Ага, этот мужчина считает, что я хорошая жена – понятно, буду поступать так, как поступают хорошие жёны. А вот эта женщина считает меня коллегой. Как там принято вести себя среди коллег?

С одними я играю одну роль, с другими – другую, но не хватает чего-то, что объединяло бы эти маски. Не хватает понимания себя, слишком заметен момент перемены образа, когда долю секунды между сменами масок мелькает настоящее лицо. Которого нет. Знания о том, как ведут себя персонажи, которых я изображаю, есть, а чувствований – нет. Только ледяная теория. Только плоские картонные фигуры, за которыми мечется душа, не зная, какая же она на самом деле.

Знаете,  очень страшно признаться себе в том, что всё именно так, как описано выше. Хочется сгладить острые углы, сказав, что не надо беситься с жиру и придумывать несуществующие проблемы. Вон, кто-то голодает, кто-то не может из дома выйти из-за фобий, кто-то валится с ног от усталости, а я сижу тут и ужасаюсь открывшейся вдруг внутри меня пустоте. Но важнее этого признания ничего нет, ибо всё другое – фальшь, имитация жизни и счастья, чистая механика без Искры, о которой упоминал в своих книгах Макс Фрай. Утрата Искры – это утрата смысла жизни, утрата гармонии внутри себя, утрата себя как такового. Человек живёт, ест, производит физиологические отправления и так далее, но всё по инерции, всё без вкуса и желания. Человек угасает без видимой на то причины.

И я вдруг поняла, что угасаю, несмотря на видимые признаки счастья и благополучия. Живи да радуйся – но нет, в еде нет вкуса, в победах нет сладости, в любви нет страсти. И это жутко. Я не знаю, какая я, я не понимаю своих желаний, я не чувствую своих «хотений», я живу по созданному самой себе плану, но не знаю, хочу ли я достигнуть поставленных целей.

Очень страшно вдруг понять, что все годы были потрачены на то, чтобы создавать видимость хорошей девочки, чтобы нравиться окружающим и производить благоприятное впечатление, но за этими стараниями не оставалось места для главного – радости от жизни. Только галочки в графе «выполнено» и восклицательные знаки в графе «ошибки». А где я? Где за этой мишурой я сама?!

С детства я научилась отгораживаться от мира стеной бесчувствия. Обижают – а мне не больно, только «принимаю к сведению», чтобы не наступить потом на те же грабли. Постигла неудача – значит, где-то я была недостаточно хорошей (недостаточно хорошей ученицей, сотрудником, матерью…), нужно постараться стать «более хорошей» – и всё наладится. Страшит будущее – значит, надо детализировать план, чтобы предусмотреть все повороты Судьбы и подстелить соломки, чтобы не больно было падать. А цена такого рационализма такова: мир теряет краски, чувства отмирают как рудимент, жизнь теряет смысл. Ведь, в конечном итоге, зачем чего-то добиваться чего-то достигать, если не будет удовольствия от достигнутого? А будет только страх перед новыми вершинами, которые снова ОБЯЗАНА покорять. И я не знаю, хочу я их покорять или нет. Их покорение – следующие пункты плана, который был составлен много лет назад. Плана идеальной жизни. И согласно этому плану я должна, в конце концов, стать идеальной: быть умной, доброй, чуткой, нежной, кокетливой, отзывчивой, мудрой, красивой, храброй, женственной, логичной и так далее. И всё в превосходной степени. И всё это для того, чтобы нравиться абсолютно всем и через это понимать, что всё делаю правильно и цель достигнута. И всё для того, чтобы раствориться в миллионах людей, которым так хотела нравиться.

Наверное, многим сложно понять то, о чём я пишу. Но, возможно, кто-то увидел в этом свои переживания. В книге «Пещера» Марины и Сергея Дьяченко рассказывается о том, что в человеческом мире есть иное измерение – Пещера, в которую люди попадают во сне. И в этой Пещере абсолютно все превращаются в одного из, кажется, пяти типов животных (плюс егери) и ведут себя так, как запрограммировал инстинкт. Кто-то хищник, кто-то травоядное – в конечном итоге добыча хищника, кто-то – мелкий малодушный хищник, промежуточное звено между хищником истинным и жертвой. Но людям страшно осознавать существование этой реальности, и в дневной жизни не принято не то что говорить о Пещере – даже думать о ней.

И я открыла свою Пещеру – ту зияющую, наполненную страхом и болью пустоту, признание которой – это признание в том, что я почти никто. Ибо как ещё можно назвать человека, у которого нет понимания себя, нет чувств, нет желаний. Человека, который… только притворяется живым.

Психоанализ помогает это открыть. И становится очень больно и очень страшно, ведь смерть – наверное, самое страшное, что может случится. А ощутить себя давно уже умершим ещё страшнее. Но только прочувствовав весь этот страх, переболев им, оплакав свою душевную (или какую там?) смерть, можно возродиться. Только пройдя эту боль, можно продолжить жизнь, но на этот раз уже по-настоящему.

Инф.ulady.ru