Традиционная эротология была преимущественно, а то и исключительно мужской. До недавнего времени жен­щина выступала не как рав­ноправный партнер, а скорее как объект или средство мужского наслаждения. Се­годня, когда ведущие сексо­логи мира стараются внести новые постулаты в теорию сексуального удовольствия, до хрипоты рассуждая о «сексуальном желании», в спор о сексе включились женщины.

И как только прекраснейшая половина человечества обрела голос, стало ясно, что мужской взгляд на сексуальность односторонен. Женские пере­живания тоньше и разнооб­разнее мужских, и знаком­ство с ними не только облег­чает партнерские отноше­ния, но и обогащает палитру мужской эротики.

Однако ломка привычных представлений и форм по­ведения подчас причина ос­трых, даже политических конфликтов. Один из таких вопросов, вызывающий на Западе ожесточенные спо­ры, — СЕКСУАЛЬНОЕ ДО­МОГАТЕЛЬСТВО, особенно на работе, с использованием служебного положения и за­висимости подчиненных. Ученый совет Гарвардского университета определил сексуальное посягательство как «нежелательное сексу­альное поведение, например физический контакт или словесные замечания или предложения, которые от­рицательно влияют на тру­довую или учебную среду индивида». Жертвами его бывают люди обоих полов, но чаще — женщины.

И если в России скабрез­ные шуточки или шлепки по ягодицам пока еще неподсудны, то в Америке все наоборот. Толчком к этому послу­жила история, которая в 2001 г. на несколько дней приковала буквально всех американцев к экранам те­левизоров и до сих пор ак­тивно обсуждается в печати. Американский сенат рас­сматривал вопрос об утвер­ждении членом Верховного суда консервативного чер­ного судью Кларенса Тома­са. Кандидатура была спор­ной. И в этот момент посту­пило заявление бывшей сот­рудницы Томаса — профес­сора-юриста Аниты Хилл — о том, что во время их сов­местной работы Томас часто заводил с ней сомнительные сексуальные разговоры, по­казывал порнографические картинки, рисовал мужской член, короче говоря, приста­вал и оскорблял ее достоин­ство. Томас эти обвинения категорически отрицал.

Се­натский комитет во всех де­талях рассматривал моральный облик будущего члена Верховного суда, вызывал многочисленных свидетелей и экспертов, и все это — ка­кие именно слова Томас якобы говорил, что показы­вал и рисовал — во всех подробностях транслирова­лось по телевидению и об­суждалось в прессе… Мне­ние о том, кто говорит прав­ду — Томас или Хилл, — разделились. И хотя под давлением президента Сенат незначительным большинством голосов ут­вердил назначение Томаса, его случай можно считать той отправной точкой, с ко­торой американские феми­нистки начали свое триум­фальное шествие по всей стране.

Известная американская феминистка Нэнси Фрайди в своей книге «Женщины сверху» пишет, что за пос­ледние 20 лет сексуальные фантазии американок силь­но изменились: если в нача­ле 70-х годов лейтмотивом их поведения с мужчиной было подчинение, то теперь преобладает желание быть физически и психологичес­ки «сверху». И хотя вырав­нивание отношений отнюдь не означает, что женщинам перестало льстить внима­ние к их внешности, неко­торые из феминисток дока­зывают, что даже при от­сутствии служебной зави­симости непрошенные ком­плименты или оценивающие взгляды оскорбительны для женщины, так как ставят ее в положение сексуального объекта.

Не правда ли, многим из вас хочется сказать: это уже через край… Может быть, и «через край», друзья мои, но в том-то все и дело: грань, разделяющая настойчивое ухаживание от назойливых приставаний, едва различи­ма, и если феминистки ког­да-нибудь основательно насядут — на законодателей: любителям тех же самых шлепков по ягодицам при­дется туго. Ведь в какую сторону качнется маятник, зависит не столько от муж­чины, сколько от его обожа­емой подруги. В одном слу­чае настойчивость ухажера оценивается ею как знак его верности, в другом — то же самое поведение кажется ей назойливым.

И все же с психологичес­кой точки зрения в позиции феминисток есть одно сла­бое звено: даже они вряд ли станут полагать, что в лю­бовной игре мужчина и жен­щина говорят друг другу только правду — так, что «нет» — всегда «нет», а «да» — всегда «да». Не все можно выразить в словах. Да и зачем? Неопределенность и недосказанность — необ­ходимые элементы флирта. В этом,особенно при недос­таточном знакомстве, кроме определенного риска, есть и невыразимая прелесть. Если все условия сформулировать заранее, как в брачном кон­тракте, от романа останется скучная рациональная схема.

Инф.wbc2t.ru