Долгое время понятие «маёвка» связывали с сознательным революционным пролетариатом. Но это связывали те, кто читал только «Историю партии», а другие источники так и не осилил. А вот, например, в Одессе такими глупостями, как читать «Историю партии», не занимались, а занимались делом. Одним словом, на маёвки ездили чуть ли не с первого дня основания города.

Одесситам хотелось отдохнуть от зимы. Набухающие почки деревьев и почки личные молили: «Ну, сделайте же что-нибудь!». В семьях объявлялась «готовность № 1». Заказывался извозчик и в придачу грузовая подвода, потому что раз выезд на прибрежные склоны планировался как праздничный, то он требовал всех атрибутов праздника. Только не такого праздника, о котором народ говорит «где упал — там новоселье». А настоящего. Чтобы изумрудную травку прикрыла непременно белая скатерть, на которой после первого же тоста было видно, как её расцветят разводы красного вина, а после второго покроют серебряные курганы селёдочных голов. А это всё надо было довезти, и, главное, удержаться и не съесть по пути. Аппетит семьи на природе и определял грузоподъёмность подводы.

Ключевым моментом маёвки была культурная программа, для чего скрупулёзно отбирались музыкальные инструменты. Могли фигурировать мандолина, на которой играла жена, большой барабан, на котором играл дедушка (правда, играл в карты). Но, главное, нельзя было забыть рояль, на котором играл чудо-ребёнок — дочка Голдочка. Концерт на природе идеально для этого подходил. Потому что извлекаемые из рояля Блютнера дочкой Голдочкой звуки без натяжки можно было назвать «нечеловеческой музыкой», и в городской квартире бесчеловечные соседи, демонстрируя свою необразованность, заслышав их, тут же вызывали полицию с формулировкой: соседи за стеной убивают Моцарта. Зато на склонах Отрады Моцарта можно было убивать, пытать, четвертовать и заставлять переворачиваться в гробу. Не понятно только почему никто не пробовал 40-ю симфонию исполнять.
Конечно же, одесситы не ленились и брали с собой на природу всякие милые мелочи, типа: клетку с канарейкой, бабушку с раскладушкой или граммофон с пластинками, дабы порадовать народ скрипучими и почему-то похожими одна на другую старинными песнями, как на юбилее Аллы Пугачёвой.
Опытный глава семейства брал колоду карт, которая помогала, если придёт прикуп, решить проблему, как вернуться домой. А дедушка брал с собой картину в багетовой раме, чтобы заодно было куда вернуться. Картина была с глубоким смыслом, ибо изображала «Наводнение на Неве в Петербурге в 1824 году» и ежеминутно напоминала, что кран на кухне такой же ненадёжный, как и Нева весной.

Скопировано с сайта http://odessa-life.od.ua